Автор: Лейка
Бэта: Sirena_82
Рейтинг: PG (Я, как Дин, вечно с «ножницами»)
Действующие лица: Сэм, Сара, Кастиэль, дама с собачкой /но кого она волнует, правда /
Жанр: всего понемногу, даже толика романтики |только юмора тут нет, не вписался, увы|
Дисклеймер: Да, да, отказываюсь
Комментарии: Ни в чем себе не отказывайте, буду только рада
О чем читать-то будем: AU начала 6-ого сезона
Статус: закончен
Предупреждение: Этот рассказ, кажется, совсем не в моём стиле. Нечто в жанре пре-гет (если есть пре-слэш, отчего б не быть пре-гету?) И... в общем и целом, это сказка. Небольшая такая сказка, сэмо-центрическая от точки до точки. Но тут уж ничего не поделать: писался он под очень жесткий заказ. И писался давненько. Так что, если что… «это не я», «меня тут не стояло»… И всё такое прочее…
читать дальше
Мыс Доброй надежды
***
Темнота и тишина.
Тишина всегда нападала на него, как выпрыгнувший из засады хищник. Она приходила неизменно, давая возможность подумать и осознать всё то, что говорили голоса.
Голос Адама – тихий, безжизненный, как у умирающего, и ломкий, как у подростка, – монотонно плакал: «Ты виноват. Ты погубил меня...»
Голос Михаила – громоподобный, как трубы остановленного Апокалипсиса, – вещал, заполняя сознание: «Жалкий. Жалкий. Ты думаешь, ты победил? Ты проиграл! Вся твоя семья мертва, брат раздавлен виной, мир всё также утопает в крови, которую льет веками сам, без нашего вмешательства. Ты сам сходишь с ума. И ты считаешь себя победителем? Очнись, ты погубил мир, которому был предначертан рай земной. Ты погубил себя. Обоих братьев. И ты никогда не увидишь то, что тебе дорого… Тех, кто тебе дорог…»
Голос Люцифера – вкрадчивый и ласковый – смеялся: «Запутавшийся мальчик… Непонятый герой! Кто оценит твой шаг и твою «победу?!» Ты ведь не знаешь еще, что такое вечность. Отец сберег людей от этого проклятья. Но тебе суждено узнать. Вечность рядом с нами: жертвой твоего упрямства и теми, кто мог бы даровать мир твоей жалкой Земле, или же унести те жалкие душонки, за которые так ратовал ты, в райские кущи. Ты плохо читал писание, Сэм. Апокалипсис задумывался как спасение для праведных. Спасение! Вслушайся, Сэм, в это слово… Ты отнял спасение у своего мира…»
Голоса… И лишь у него одного не было голоса, чтобы прервать их, сводящих с ума, крича: «Ложь, всё ложь! Ты был обманут, Адам, да… Но не мной. И ты сам решил свою судьбу, согласившись… Михаил! Я видел твой рай. Я не пожелаю его и врагу!.. Люцифер! Ты всё же умеешь лгать… Миражи – это не спасение…»
Тишина вокруг. Вечность тишины пред тем, как вновь зашелестят голоса. Вечность тишины, данная ему, чтобы начать им верить.
…
Свет. Вокруг него. Такой яркий, что резал глаза даже сквозь плотно сомкнутые веки. И холод. Не привычный обжигающий лед клетки, какой-то иной, растекающийся по телу, поднимаясь от ступней к груди. Глаза, веки, грудь… Выдох… Вдох… Холодный воздух, пахнущий свежестью. Так странно после пустоты.
Сэм распахнул глаза. Свет был вовсе не так ярок, как казалось: всего лишь полутьма раннего утра. Он сидел, прислонившись спиной к скамейке в каком-то чистом небольшом парке, а мимо, кутаясь в плащи и пряча руки в карманы, шли люди – спешащие открыть свои лавки хозяева маленьких магазинчиков на площади вокруг парка. Все, как один, занятые своими мыслями. Им не было дела до парня, окидывающего взглядом всё вокруг столь настороженно и удивленно, будто и аккуратно подметенные дорожки, и деревья, склонившиеся над ними, а равно и людей, он видел впервые в жизни.
Только пожилая женщина, выгуливающая на длинном поводке маленькую и очень уродливую собачку, обратила внимание на него, осуждающе покачав головой.
- Мэм… - Сэм рискнул обратиться к ней. Голос его звучал хрипло, казался чужим. – Мэм…
Женщина остановилась, смерив Сэма взглядом, излучающим легкое негодование, но в то же время и явное сочувствие.
- Да, молодой человек.
- Мэм… Мой вопрос покажется вам странным… Но, прошу, ответьте.
Женщина ждала. Глядела на него, изучая, и спокойно ждала, пока он соберется с мыслями.
- Какой сейчас год? И день…
Она покачала головой.
- Мальчик, завязывал бы ты с выпивкой… Один вред от неё. Всю ночь, наверное, провел на улице. А ведь мог замерзнуть насмерть: были заморозки.
- Да, мэм, - покорно согласился Сэм.
«Выпивка»… Как это заманчиво звучало. Было бы здорово действительно напиться. Не просто допьяна – до бесчувствия. Чтобы и впрямь можно было заснуть на скамейке ближайшего парка, так и не осилив путь до своей кровати.
- И все же, мэм.
Женщина вздохнула и ответила.
- Как?! – Сэм даже вскочил со скамейки, почувствовав, что его качнуло. Ноги не слушались, отказывались держать. Он пробыл в клетке всего день. Один день, растянувшийся для него на вечность.
- Тебе надо обратиться за помощью, - убежденно сказала женщина.
- О, да, - горячо согласился Сэм.
Они говорили о разной помощи, но пожилая женщина казалась явно довольной его искренним порывом.
- Но сейчас иди домой, мальчик. Тебе надо принять горячую ванну. Иначе схватишь пневмонию. Слышишь? Как только придешь домой!
- Домой… - эхом откликнулся Сэм.
Где его дом? И был ли он у него теперь?
***
У Сэма не было дома, но, стоя на дороге напротив горящих окон, он видел того, у кого дом теперь был. Притворялся ли его брат счастливым, кивая в ответ на реплики хлопочущей вокруг него Лизы? Старался ли показаться спокойным и умиротворенным, о чем-то беседуя с Беном? Ответ на оба этих вопроса был один – «нет». Дин не казался ни счастливым, ни довольным своей новой, столь непривычной для него жизнью.
А значит, свет окон должен был служить Сэму маяком, на призывный сигнал которого ему и стоило идти по небольшой дорожке между двух цветников. Но эти десять шагов от дороги до белой двери дома, которые он не решался сделать, были непреодолимой преградой. Быть может потому, что в этих окнах он видел не только брата. Еще двое теперь имели для него значение: молодая темноволосая женщина и её сын. Они принимали его брата таким, каков он был сейчас. Дин был раздавлен и даже сломлен, измучен… Пил один бокал виски за другим. А они – терпеливы и предупредительны.
Именно эта способность принять дорогого человека любым в понимании Сэма была главным признаком семьи. Дин обрел семью. Или еще только обретал – это было не так важно.
Так или иначе, размышлять было не над чем. Сэм пришел под эти окна, на эту дорогу отнюдь не для того, чтобы стучаться в дверь. Он вернулся оттуда, откуда не было возврата. И над его головой мигал очередной фонарь, вновь подтверждая, что судьба его осталась неизменной.
Да, святая вода не была для него ядом – просто водой; соль приносила лишь чувство жажды, а серебряные ножи оставляли глубокие, но вполне банальные порезы… И всё же он не был собой.
Человек не вызывает сбоев в электросети. Человек не способен вернуться из ада. У человека – по крайней мере, здорового – не течет кровь из носа, стоит лишь неловко дернуть головой… А поэтому у него, того, кто когда-то был Сэмом Винчестером, не было права на эти пресловутые десять шагов. Он вновь чувствовал себя «куколкой», которой самой невдомёк, кем же она в итоге, разорвав кокон, явится на свет божий. И он вновь не верил, что его превращение завершится чем-то, чему можно будет радоваться.
Для себя он решил всё еще в первый день после возвращения. Он не войдет в дом брата. По крайней мере, пока. Он не мог позволить монстру оказаться там, где пекутся пироги и играют дети.
***
Отец не любил поручать ей дела на время своего отсутствия. Собранный и деловитый, он предпочитал «держать руку на пульсе» во всем: от очередного аукциона и отбора лотов вплоть до покупки нового набора посуды в дом. Впрочем, сейчас у него не было иного выхода. Руку на пульсе в последнее время приходилось держать в самом, что ни на есть прямом смысле: сердце сбоило. И теперь он проводил в кабинетах врачей и платных клиниках куда больше времени, нежели его деятельный характер мог ему позволить.
Сотовый телефон, однако, всегда был при нём. И вот, находясь за добрую тысячу миль от Нью-Йорка, своей обожаемой работы и дочери, которую неизменно считал ребенком, не способным к ведению бизнеса, он звонил Саре уже в третий раз за последние два часа.
- …Забрать картину у Лованса. Ты помнишь?
Сара улыбнулась и кивнула, запоздало понимая, что отец, конечно же, не мог увидеть её жеста.
- Не сомневаюсь, что забыла… - отреагировал на её молчание отец. – Или не захотела вспомнить… Как и всегда, когда речь идёт о картинах!..
Развившаяся в последние пять лет странная нелюбовь Сары к произведениям живописи была вечной головной болью её отца. Настороженный взгляд, которым дочь окидывала каждую картину, поступавшую для продажи, он объяснить не мог, а потому ему оставалось лишь наблюдать и волноваться. И даже порой намекать Саре, что современные психологи помогают человеку справиться практически с любой фобией. Сара неумело делала вид, что не понимает его намёков, и всё оставалось так, как есть.
- Папа, я всё помню и всё сделаю… - Сара вновь улыбнулась.
Она теперь всегда улыбалась, разговаривая с отцом. Это было её маленьким вкладом в его выздоровление. А сейчас к тому же ей на самом деле было весело: отец уже в который раз пытался познакомить её с Ловансом – «замечательным высококультурным молодым человеком». И Сара могла поклясться, что картина, отобранная для неё этим «эталоном мужской добродетели», не стоит того, чтобы ехать за ней поздним вечером через весь город. Она также могла поставить сто долларов против одного цента на то, что и отец о ценности этого «шедевра» был прекрасно осведомлен.
Минувшие годы обогатили её личный опыт тремя неудачными короткими романами и одной разорванной помолвкой. Итон Хайринг, её несостоявшийся муж, был прекрасной партией во всех отношениях. Красивый, великолепно образованный и на редкость харизматичный, он сумел очаровать всех её родственников, не исключая отца. Всех, кроме своей невесты.
Впрочем, и ей самой за два с половиной года их отношений он стал действительно близок.
Они бы и сейчас были вместе. Возможно, уже в статусе супругов… Но Итону не давал покоя её страх перед шорохами в ночи. Он не раз заводил речь о том, что пакет соли из-под её кровати стоит убрать. Он недоумевал, к чему она носит в своей сумочке нож из чистого железа. Он считал её милой чудачкой. И так часто смеялся над тем, что было страшно, а не смешно…
Однажды Сара просто не выдержала. Выбирая между Итоном и солью, Сара неожиданно для самой себя выбрала соль.
Психологи (те самые, визит к которым был ей, пожалуй, всё же необходим) наверняка могли прочесть сотни лекций о том, как нелепо в её двадцать семь отказываться от стабильности и женской доли хранительницы семейного очага. Грезить героями книг и фильмов простительно в пятнадцать, а женщинам, стремительно несущимся к дате, открывающей четвертый десяток лет, стоит уже задумываться о настоящем и будущем. Увы, психологи не могли помочь в том случае, если искомый герой существовал не только на страницах любимого романа. С реальными героями передовая психология справиться была не в силах.
…
Говорить по телефону за рулём – самая дурная и опасная привычка из тех, с которыми Сара и не думала бороться, великодушно прощая себе этот распространенный порок. Темп жизни и ограниченное количество мест для парковки порой просто не позволяли остановиться, чтобы ответить на звонок. И вот сейчас, всё еще прижимая телефон к уху трясущейся рукой, она ругала саму себя последними словами и в то же время благодарила Бога за то, что её нога успела выжать тормоз.
- Сара, в чём дело? – голос отца звучал слишком взволнованно для того, чтобы она могла сказать правду.
- Папа, всё хорошо… Я перезвоню.
Она не имела права тревожить отца, честно ответив, что секунду назад почти сбила (или всё же сбила?!) пешехода.
Мужчина стоял, уперевшись руками в капот её машины, и, опустив голову.
Очевидно, он приходил в себя от шока, который ему пришлось по её милости пережить. В отблесках светофора (хвала перекрестку и повороту, в который она входила на такой маленькой скорости!) было не разобрать ни лица, скрытого волосами, ни фигуры человека, чуть было не погибшего по ее вине. Сара выскочила из салона.
- Простите… Простите… Я вызову помощь. Сейчас.
Мужчина молчал.
- Я не заметила вас. Простите. Помощь… Сейчас…
- Не надо. Всё хорошо.
Мужчина, всё еще придерживаясь рукой за капот, второй обтёр лицо. На руке осталась кровь, так явно высвеченная теперь зеленым глазом светофора. Она всё же ранила его, а, значит, ему действительно нужна помощь. Скорая? Полиция? 911?.. Сара понятия не имела, куда в таких случаях полагается звонить… Да и телефон всё никак не мог найтись в карманах плаща…
- Я оставила телефон в машине, - зачем-то сообщила раненому Сара. – Я сейчас. Быстро. Вы только…
- Я же сказал: не надо. Езжайте дальше… - Мрачно прервал её мужчина, который, действуя в разрез со своими же словами, всё не отходил от машины.
- Как «не надо»?! Сколько пальцев я показываю?
Сара едва подавила нервный смешок. В голове бились совершенно неуместные мысли о том, как поразительно живучи эти фразы из околомедицинских сериалов наподобие «Скорой помощи», раз и навсегда въедающиеся в сознание. «Сколько пальцев, уважаемый пациент?..» Допустим, он ответит ей неверно, и что же?.. О чём это вообще должно говорить? И скажет ли это о чём-то ему, её пострадавшему? Убедит ли воспользоваться её помощью? Глупая фраза из глупого теле-ящика… Но рука, всё еще мелко вздрагивающая, уже демонстрировала мужчине три пальца… Нет, четыре… Господи, для начала ей самой неплохо было бы определиться, сколько пальцев она собирается ему показать!..
- Так сколько?
Парень вздохнул, поднимая, наконец, голову и, кидая на Сару быстрый взгляд. Её пальцы (теперь уже все пять) он, кажется, считать и не собирался.
- Задачка… Это тебе не Дин с его вечными «ножницами»…
Сара опустила руку.
Картина из коллекции молодого предпринимателя Джона Лованса не будет выставлена на ближайшем аукционе.
***
Сэм не сразу узнал Сару: быть может, из-за преследовавшего его всю неделю головокружения, смешавшего и размывшего её испуганное лицо, не давая разглядеть и распознать черты. А может быть, и потому, что слишком много утекло воды с их последней и единственной встречи. Хотя для его жизни – как бы пафосно это ни звучало – вернее было сказать, что утекло много крови.
И даже вспомнив лицо этой молодой женщины и те обстоятельства, при которых они узнали друг друга, имени её он вспомнить так и не смог. В памяти билась только фраза балагура - Дина: «Женись на ней», да еще непреклонное желание этой упрямицы принять участие в охоте.
Его растерянный и настороженный взгляд, брошенный на неё, когда она назвала его по имени, наверняка должен был стать нешуточным ударом по её женскому самолюбию. Впрочем, девушка будто бы и не ждала, что он может её помнить. Она представилась, вкратце пересказала историю их знакомства, она даже спросила, где его брат Дин. И в её голосе, осторожно и тихо задающем вопрос «надеюсь, Дин в порядке?», было столько неподдельного волнения за судьбу его брата, что Сэм против своей воли улыбнулся.
Недолгое препирательство у машины закончилось тем, что он сидел на пассажирском сидении, укачиваемый движением и едва слышными напевами радио. Они ехали к ней.
Предполагалось, что их путь должен был закончиться в пяти кварталах от места их дорожного инцидента: у дверей одного из отелей, не отягощенных «звездностью» и высокой ценой за одноместный номер. Но Сара, смерив обшарпанное здание отеля тем взглядом, которым женщины овладевают еще в колыбели – придирчивым, осуждающим и выносящим вердикт – развернула машину на ходу.
- Твои вещи там? – спросила она, и Сэму показалось, что ответь он утвердительно, Сара бы сама пошла забирать их из его номера.
- Мои вещи со мной.
Тот же взгляд внимательных серых глаз остановился на его крошеной дорожной сумке, большую часть которой занимал пакет соли и дробовик. Сара кивнула и поморщилась. Еще одна догадка – верная по своей сути – скользнула в её мысли: Сэм, желающий остановиться в самом дешевом отеле города и не имеющий достаточного для путешественника багажа, несомненно, был банкротом.
- Я тебя почти убила, - пожала плечами Сара, пресекая еще не прозвучавшие возражения. – Полагаю, с меня причитается возмещение ущерба. К примеру, ужин.
Кажется, она была уверена, что денег на еду у него тоже недостает. И в этом она была почти права.
- Что скажет твой отец?
- Его нет в городе, - просто ответила Сара.
- А что он скажет потом, когда сплетницы - соседки донесут, что в его отсутствие ты приглашаешь в дом мужчин? – Сэм шутил впервые за много дней, а потому и шутка была, без сомнения, неудачной.
- Отец вознесёт хвалу небесам… - откликнулась Сара, тут же смущенно добавив: – Кажется, я уж слишком откровенна…
Сэм снова улыбнулся, почувствовав, что улыбаться ему всё легче. Откровенность – предельная и даже запредельная – была сейчас как нельзя кстати. Слишком много лжи он и выслушал, и сказал сам за последние несколько лет. Он устал от глобальных и сверхсекретных планов, которые строили за его спиной и ангелы, и демоны, и сам Люцифер. План же Сары, диктуемый парой - тройкой чувств, таких как вина, благодарность и – к чему притворяться – жалость, был весьма прозрачен. Приютить, накормить… Словом, дать выход своей накопленной женской заботе, которую, судя по всему, не на кого было тратить.
И Сэм, удивляясь сам себе, пока играл по её правилам. Ему поразительно тяжело далось уничтожение оборотня, ради которого он и приехал в Нью-Йорк, и эти минуты отдыха и покоя дорогого стоили. Да и, кроме того, он впервые с момента расставания с братом чувствовал, что он небезразличен, что о нём волнуются, что ему хотят добра.
Музыка из колонок машины укачивала, как колыбельная, а тихий голос Сары вплетался в мелодию, напевами рассказывая Сэму, что кроме его жизни - странной, опасной и, по сути, обреченной, существует и иная жизнь – обычная, не тронутая бедой и потерями.
***
Если бы Сара за последние пять лет позволила себе представить их встречу, то этот вечер она представляла бы по-другому. Сэм почти заснул в машине по пути к её дому, а сейчас боролся со сном на диване в её гостиной. Он почти ничего не рассказал ей о том, как жил все эти годы. Лишь странно усмехнулся в ответ на её наивное «я же в курсе вашей работы…». Из его слов Сара поняла только то, что у Дина теперь есть семья, а Сэм продолжает охотиться в одиночку.
Эта новость удивила и неожиданно раздосадовала Сару. По её мнению, если из двоих братьев Винчестеров кто-то и мог вписаться в мирную и спокойную жизнь, то это был, бесспорно, Сэм. Охота на нечисть не могла быть призванием человека, способного отличить Рембрандта от Томаса Кинкейда. По крайней мере, она не могла быть единственным его занятием.
- Ты мог бы пожить немного у меня…
Эта фраза, столь неоднозначная, что могла бы показаться неприличной, далась Саре на удивление легко. Ей почему-то хотелось, чтобы Сэм остался. Даже с учетом того, что она с каждой минутой всё больше убеждалась: тот стеснительный, сломленный потерей любимой мальчик из её прошлого, так не похож на этого хмурого, молчаливого мужчину, что сейчас сидел рядом с ней. В её доме этим вечером гостил незнакомец, а ей, тем не менее, хотелось, чтобы он задержался в гостях. Так странно, так неправильно…
- Сара, я уже закончил свои дела в Нью-Йорке.
- Ну… Пока не подвернется новое дело…
Сэм внимательно посмотрел на неё.
- Оно может подвернуться в любую минуту.
- Но ведь не в эту минуту?.. – кажется, она уговаривала его слишком рьяно. Тот Сэм, из прошлого, сейчас бы смутился, но Сэм-незнакомец только усмехнулся:
- Если ты не припасла очередной картины-убийцы, то нет.
- Я теперь обхожу стороной любые картины… Сэм, в этом доме три спальни. Многовато для меня одной.
Сэм тряхнул головой. Он все же собирался уйти. А она не могла больше настаивать: аргументов не находилось. Двое знакомых случайно встретились на перекрестке, выпили по чаше кофе, по бокалу чего-то покрепче… И по законам общества и жизни им предстояло разойтись. Возможно, еще на пять лет. А, возможно, навсегда.
***
Светлая, богато обставленная гостиная Сары плыла перед глазами. Огни кованой люстры на потолке бликовали, отражаясь в зеркалах и стекле полупустых бокалов. Огни слепили, танцевали, завораживали. И этот безумный танец света означал одно: он не имеет права остаться.
Что еще могло означать его недомогание, появившееся без причины, кроме как то, что его личный мистер Хайд рвался наружу? Головные боли, сопровождавшие когда-то его видения, носовые кровотечения – знак перенапряжения во время изгнания демонов с помощью «заемных», демонических же сил… Всё это он уже испытал. И всё это было симптомами его превращения. Превращения в монстра. Сейчас ему было намного хуже, а, значит, логично было предположить, что тот монстр, что сейчас рвался из его сознания и тела, был и сильней и страшней. И, значит, он, пока еще Сэм Винчестер, должен был находиться как можно дальше от Сары. А, в идеале, от людей вообще.
Всего один шаг заставил почувствовать, как под его ногами со скрежетом и лязгом вращается огромный земной шар. Еще пара шагов по инерции, и ему пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. И стиснуть зубы, чтобы не ударить со всей силы кулаком по этому косяку в бессильной злости на свою слабость и – в большей мере – на то, что её видит Сара.
- Сэм…
- Всё хорошо.
- Нет.
Разговор из столь коротких фраз, казалось бы, не мог быть информативен. Но Сэм сейчас «читал» интонации Сары, а она, кажется, ничуть не хуже понимала его.
- Сэм, знаешь…
Сара помолчала, будто собираясь с мыслями. Хотя, возможно, она просто разглядывала его, закрывшего глаза и прислонившегося лбом к двери в тщетной попытке найти опору и остановить головокружение. По крайней мере, он её взгляд на себе чувствовал. И это было уже не важно. Так или иначе, ему уже не удастся «хорошая мина при плохой игре».
- Сэм… Помнишь, ту ситуацию с картиной?.. Скажи, что было бы, если б я не поверила вам? Если б отказалась от вашей помощи?
Сэм понимал, к чему она клонит, но и врать ей не мог, а потому ушел от прямого ответа:
- Ты бы усложнила нам работу…
- Каков хитрец! – Кажется, Сара улыбалась. – Но я и сама ответ знаю: вы помогли бы мне, так или иначе… И мне позволь отплатить тем же…
Сара так и не дождалась от него реакции на свои слова, хоть замолчала надолго. И, когда Сэм все же посмотрел на девушку, ему оставалось только усмехнуться той решимости, что выражало её лицо. И подчиниться, услышав ироничную фразу:
- И, пожалуйста, «не усложняй мне работу»…
***
Так она и услышала рассказ о его жизни в эти пять лет. Сэм отказался остаться, если она не выслушает всю его историю от начала до конца. То, о чем он не желал говорить всего час назад, сейчас представало перед ней цельной и красочной картиной. Картиной, напоминающей полотна Босха.
…Несколько капель крови демона в рот малыша, пожар в детской – начало бесконечно пути. Потом смерть – не «клиническая», самая настоящая; сделка брата, попытки его спасти, демоны – Руби и Лилит… Обреченный бой, адские псы, разорванное в клочья тело брата на руках… Реки крепкого алкоголя, текущие в кровь, пьяный бой с судьбой на ближайшем перекрестке, Руби, так кстати оказавшаяся рядом, её кровь – великолепнейший наркотик, дающий возможность спасти других и погубить себя… Воскрешение брата… Его, Сэма, ложь… Демоны и ангелы, бункер в доме одного из охотников – импровизированная нарколечебница для зависимых от демонического допинга… Ссоры с братом – жестокие, до кровавых драк… И Апокалипсис. И долгий путь к искуплению вины: страх, стыд – для него. Четыре всадника Апокалипсиса – для всего мира. И заключение в собственном теле. И Клетка…
То, что она слышала сейчас, не пугало, да и не могло испугать её. Слишком фантастичным, нереальным – даже в сравнении с призраками, порой живущими в картинах, – представлялось всё то, что сейчас отстранено и лаконично излагал ей Сэм. Вся история казалась сошедшей со страниц произведений Стивена Кинга или же с экрана телевизора, демонстрирующего очередную страшилку об «апокалипсисе сегодня». Зато фраза, открывающая повествование, всё еще звучала в ушах Сары, как навязчивый припев: «Однажды я уже не сказал правды дорогому мне человеку, а в итоге…» Об этом итоге она была наслышана. И дело было не в нём. «Дорогой мне человек…» - вот то, что казалось ей действительно важным. И её щеки горели от той аналогии, которую провела она сама, и которой Сэм, вероятно, не придал значения.
Те самые психологи, визит к которым теперь-то уж явно откладывался навсегда, написали много книг о значимости оговорок. И Сэм только что опрометчиво изрек одну из них. И это было одной из причин того, что Сара окончательно решила: она никуда не отпустит Сэма сегодня… И завтра… И, наверное, вообще никогда. А он сам её не оттолкнет – она почему-то знала это наверняка.
***
Головокружение отступило, но и сон не приходил. Виной тому была огромная и излишне мягкая на его вкус (или его привычку) кровать. И Сэм смотрел в потолок, пытаясь понять, как он мог поступить так опрометчиво и непозволительно глупо. Название для его поступка было одно: вопиющий непрофессионализм. Дин не поступил бы так. Отец тем паче.
Можно было позволить себе и отдых, и даже, если некуда деваться, демонстрацию своей слабости. Но ночевать в доме «гражданского лица», будучи ядерной бомбой с тикающим таймером, было попросту преступлением. Оставалось лишь надеяться, что, по крайней мере, этой ночью его личный заряд не детонирует. Сара не заслуживала этого. Только не она.
Сэм не молился уже несколько лет. При его опыте общения с демонами и ангелами было бы странно иное. Но сейчас молитва без адресата, не сложившаяся в слова, всё же вырвалась из подсознания, заполняя мысли: «пожалуйста, только не этой ночью… пожалуйста…»
- Ты ей не причинишь вреда.
У его кровати стоял Кастиэль.
- Ты? Ты жив?
Сэм мгновенно сел на кровати.
- Ты даже не стал узнавать подробности того, чем закончился бой в Сталле. – Понимающе констатировал ангел. – Тебе хватило, что Дин жив.
Сэм покачал головой.
- Я звал тебя. Там, в парке… Где очнулся… Звал, Кас.
- Надеялся на чудо… - Кивнул ангел.
Сэм закусил губу. Слишком сильно захотелось ответить нечто по-детски наивное, что-то наподобие «я до сих пор надеюсь»…
- Что ж, - рассудительно пожал плечами Кастиэль, усаживаясь рядом с ним на кровати, - чудо свершилось. Я воскрешен. И ты вне клетки Люцифера. И, да… Вероятно, ты не знаешь еще: Бобби Сингер тоже жив.
Радость от новости, которую он и не рассчитывал услышать, быстро сменилась недоумением.
- Так почему ты не пришел, Кас? Тогда… Когда я тебя звал…
- У меня не было ответов на твои вопросы.
Сэм снова рухнул на подушку. Ответ ангела был и предсказуем, и привычен. Кастиэль едва ли должен был появиться рядом с ним только для того, чтобы поздравить с досрочным освобождением из преисподней. Кас – не Дин. Вообще не человек. И логика у него иная. Как бы ни был он близок людям, он редко давал волю эмоциям, а потому так часто был излишне рационален.
- Теперь ответы есть? – только и спросил Сэм.
- Да. – Кас внимательно посмотрел на него. Так, будто пытался вывернуть наизнанку его душу. – Но они не придутся тебе по вкусу.
- Это уж как водится…
Дин всегда спасался иронией. И Сэм сейчас следовал его примеру.
- Я опасен?
Кастиэль покачал головой. Ангел смотрел на него с сочувствием, и от этого Сэму становилось совершенно не по себе.
- Не более чем обычно. Иное…
Сэм глубоко вздохнул. Чем бы ни было это «иное», оно не могло быть хуже того, чего он так боялся. Монстр нового вида… Настолько опасный, что смог выйти из клетки… Или же сам Люцифер, пока дающий своему весселю иллюзию свободы… Всё это оказалось лишь беспочвенными страхами. Он был человеком. Он не причинит никому вреда. Остальное – мелочи.
- Как я освободился из клетки?
- Всё звенья цепи одной, - Кастиэль всё не сводил с Сэма своего внимательно-испытующего взгляда. – Моё воскрешение, твоё… Силы, вернувшиеся ко мне… Отец наш был с нами в Сталле. Иного нет ответа.
- Тогда что должно мне «прийтись не по вкусу»?
Кастиэль ответил вопросом, которого Сэм ожидал меньше всего:
- Как ты себя чувствуешь, Сэм?
- Прости?
- Вопрос этот не праздный, - высокопарно заметил ангел. – Хотя ответ я знаю. Ты с прошлой среды не садишься за руль. Из-за головокружения. Боишься, не справиться с управлением. Частые носовые кровотечения. Слабость. Ты едва справился с оборотнем, хотя он почти не сопротивлялся тебе… Не говори, что не заметил этого.
Сэм кивнул.
- Сложно не заметить.
- И лампы. Мигают в твоем присутствии, ведь так?
Вопрос был риторическим, а потому Сэм не счел нужным отвечать. Только вновь кивнул.
- Ну, излагай.
Кастиэль вздохнул и – наконец-то – отвел взгляд.
- Ты умираешь, Сэм.
- В который раз? Прости, со счета сбился…
Сэму было истерически весело. Он бы наверняка расхохотался сейчас, не опасайся разбудить Сару, спящую за стеной.
- В этот раз по-настоящему, - Кастиэль не смотрел на него.
Свет уличного фонаря, пробивавшийся в окно, падал на лицо ангела под каким-то причудливым углом. Чем еще можно было объяснить то, что Кастиэль сейчас показался Сэму уставшим и расстроенным? Живым. Человеком.
- Ну да, в прошлые-то разы всё было «понарошку»… - пробормотал Сэм.
- Не хочу принизить твоих былых страданий… - начал ангел, но Сэм не дал ему продолжить.
- Что за глупости?! Думаешь, я об этом? Кас, переходи к сути. Зачем-то же ты сюда пришел!..
- Ты звал – и я пришел. Ты молился…
Сэм встал с кровати. Комната привычно поплыла перед глазами, но сейчас он почти не заметил этого.
- Кастиэль, или говори, или уходи. Мне хватит и того, что из меня не вылезет «Чужой», чтобы испепелить пол Нью-Йорка. Предел мечтаний! …Умираю? Замечательно! Слез-то уж точно по мне лить никто не станет…
- Ошибаешься… - перехватив яростный взгляд Винчестера, Кастиэль продолжил. – Сэм, ты действительно умираешь. По той причине, которую знаешь сам: твоя душа искалечена клеткой. Твое тело не в силах её удержать. Оно отторгает её.
- Как тело того бедняги, в которого влез Люцифер? - Страх, так ненадолго отступивший, снова заполнял все мысли охотника. – Ты же сказал, что я вновь человек…
- Ты – человек, - Кастиэль вздохнул. – Но аналогия твоя почти уместна. Причина иная, но тот же смысл: твоя душа разрушает твой сосуд. И я помочь не в силах.
Сэм помолчал. Эту новость он принял с удивляющим его самого спокойствием. Возможно, дело было в том, что хуже клетки он ничего представить не мог, а потому даже адские муки, наверняка уготованные ему, уже не могли испугать.
- Душа твоя будет в раю, - будто прочитав его мысли, мгновенно отреагировал Кастиэль. – Не сомневайся.
Сэм улыбнулся. Их друг ангел, успевший и пасть, и пойти против своих братьев, и даже побыть человеком, оставался всё так же по-ангельски наивен.
- У тебя кровь, Сэм.
Сэм вытер струйку, уже успевшую добежать от ноздри до подбородка, ладонью. «Сосуд отторгает душу»… Похоже, так оно и было. Он снова опустился на кровать. И даже улыбнулся: к чему политес, что возьмешь с умирающего?
- Перенеси меня отсюда, Кас. Прямо сейчас.
- К брату? – понимающе кивнул Кастиэль.
Сэм покачал головой.
- Нет.
Кас вздохнул и с явным с осуждением посмотрел на него. А Сэм просто откинулся на подушку и закрыл глаза: у него не было сил на объяснения.
- Почему? – Ангел упорно ждал его ответа.
- Потому что. – Отрезал Сэм. – Разве мало Дин страдал? Тебе нужно, чтоб он еще раз увидел мою смерть, так? Даже еще хуже… Судя по всему, умирать я буду долго, так?.. Ты хочешь, чтоб он любовался этим, как ты сказал, «отторжением»… а потом опять рванул на перекресток? – Сэму казалось, что он кричит, в то время как голос его был едва слышен.
- Не поможет перекресток…
- Тем более! Ты вот что сделаешь… - Сэм на секунду замолчал. – Ты соврешь Дину, что вам удалось вызволить мою душу из клетки. Что вы перенесли её в рай. Вот и всё. Вместо очередной дозы боли он испытает облегчение. Уж лучше рай, чем клетка, верно?.. Не так-то сильно ты и солжешь…
- Как быстро ты всё продумал, - грустно отозвался Кастиэль. – Тогда куда же тебя перенести? Почему бы тебе не остаться здесь?
- И подарить пару-тройку «чудесных» дней Саре? Да что с тобой, Кас?
- Ты мог бы уйти не таким одиноким, - Кастиэль понизил голос до чуть слышного шепота. – Тем более что сам ты этого страстно желаешь. Умереть ты не боишься, да. А вот так – в одиночестве, в номере мотеля, в ожидании того, что твое тело найдут лишь спустя несколько дней после твоей смерти – ты уходить не хочешь… И боишься, что если я не помогу тебе сбежать сейчас, потом у тебя не хватит на это сил. В первую очередь, моральных.
- Ты шастаешь в моей голове? – Сэм удивлялся себе самому, но на Каса с его телепатией он не злился. Вскоре он будет целиком и полностью под долбанным ангельским крылом. Вскоре ему выделят его собственную райскую камеру-одиночку с видом на «лучшее воспоминание»… Время ли сейчас обижаться на такие мелочи, как чтение мыслей?
- Отнюдь. Всё это написано у тебя на лице. – Просто ответил Кастиэль. – Тебе страшно умирать одному. Но страшней причинить боль этой девочке. Я прав?
- Ты поможешь или нет? – устало спросил Сэм. Сил препираться больше не было. Даже говорить было сложно. Комната вновь кружилась перед глазами в бешеной пляске, тусклый свет из окна заполнял комнату, дезориентировал, резал глаза.
Кастиэль вновь вздохнул. Слишком часто он вздыхал этим вечером. Чересчур часто. Для ангела.
- Помогу, Сэм. Но ты неправ.
- Прав, Кас…
- Нет. Потому что вновь пытаешься решать за всех. – Сара стояла в дверях. И Сэму, теряющему сознание, показалось, что не у Кастиэля, у неё за плечами развиваются два кипельно-белых крыла.
***
Сара не могла заснуть. Сознание, не сразу воспринявшее то, что рассказал ей Сэм, сейчас раскладывало весь его рассказ «по полочкам», запоздало заставляя и испугаться, и проникнуться. Ощущение нереальности таяло, оставляя после себя страх и почти физически ощущаемую жалость к братьям-охотникам, которые были обречены пройти весь этот тяжелый путь от начала и до конца.
Она в своем счастливом мире, состоящем из бесконечных аукционов, редких споров с отцом и встреч с подругами, понятия не имела, как всё это было шатко и хрупко. Можно было просто сойти с ума от подминавшего под себя откровения: всю её жизнь, всё, что она любила, всё, чем дорожила, двое обычных людей вынесли из адского огня в своих ладонях. Им самим нужна была и помощь, и защита… Но они не думали об этом, просто несли мир, как пригоршню чистой воды, сквозь всё то, что было уготовано им судьбой.
Сара встала с кровати. Наивная! Кого она решила удержать рядом с собой? Человека, взвалившего на свои плечи груз вины – и своей, и брата, и – страшно подумать – ангелов… Как она могла надеяться, что он всё еще спит в одной из комнат её дома? Сэм, уверенный, что приносит всем вокруг только боль, опасающийся себя самого, уже наверняка был далеко.
Она подошла к той комнате, которую выделила для него, и осторожно приоткрыла дверь. Сэм все еще был там. И не один. У его кровати стоял мужчина, немного растрепанный, в бежевом плаще, с небрежно ослабленным галстуком поверх строгой рубашки. Он что-то негромко говорил, будто увещевая.
Сара услышала его имя – Кас – и поняла, что сейчас в одной из спален её дома находится самый настоящий ангел. Улыбка прокралась на губы против её воли. Какими она представляла ангелов? Ей и самой сложно было ответить на этот вопрос. Одно она знала наверняка: ангелы из её фантазий точно не носили плащей классического кроя.
Она прислушалась, не выдавая своего присутствия. Такой поступок, конечно же, не мог охарактеризовать её с положительной стороны, но в тот момент она не думала об этом. Сара просто слушала, будто чувствуя, что вот-вот узнает что-то на самом деле важное. Что-то судьбоносное, касающееся в первую очередь не мира и его благополучия, а её самой.
Она не ошиблась. И ей пришлось зайти в комнату, прервав спор человека с ангелом. Потому что промолчать было бы преступлением. Самым гнусным преступлением – против жизни, против души. Против самой себя.
Ангел коснулся лба Сэма двумя пальцами, и тот задышал – тихо, глубоко, размеренно.
- Что вы сделали?
- Он потерял сознание, а я перевел это состояние в сон.
- Значит, вы можете его вылечить?
Сара даже инстинктивно сжала кулаки и задержала дыхание – так сильно ей хотелось услышать утвердительный ответ. Но странный ангел в светлом плаще только покачал головой.
- Ты слышала: я не в силах. Лишь на время.
- Но… Вы могли бы… могли бы приходить по необходимости и…
- Я – не небесный дефибриллятор, - спокойно ответил Кастиэль, прямо и понимающе глядя ей в глаза.
- Он так много сделал. И для вас тоже! А вы…
- Умерь свой гнев.
Кастиэль, будто гладя, коснулся волос Сэма.
- Умерь свой гнев. Я знаю много больше, нежели ты можешь представить себе. И Сэм мне дорог. Он друг мне…
- Тогда…
Ангел прошелся по комнате. Он казался усталым и огорченным. Разве могут ангелы уставать? Огорчаться?
- Сэм на Земле уже две недели. И процесс, завершающийся сейчас, длится с первого дня. Я пытался. Результат от моего первого вмешательства длился чуть меньше недели, следующий – два дня. Теперь я прихожу каждую ночь, когда он спит. Я делаю всё, что в моих силах. Но процесс необратим…
Ангел замолчал, будто давая ей возможность принять и осознать его слова.
- По оборотню он промахнулся. Пулю из серебра в сердце этой твари направил я. Я нажал на тормоз твоей машины… тебе не за что меня осуждать.
Сара покачала головой. Ей было, за что осуждать ангела.
- Зачем тогда ты его мучаешь? Продлеваешь страдания?
Кастиэль посмотрел на неё удивленно. Так, будто бы она не понимала очевидного.
- Я вел его к тебе…
***
Сэм проснулся следующим вечером. Он долго смотрел на настенные часы, обе стрелки которых обосновались у цифры «пять». Для половины шестого утра за окном было слишком светло. А для половины шестого вечера… Он просто не мог себе представить, что проспал больше 16-ти часов.
Кастиэля рядом не было. И Сэм этому даже не удивился. Уговаривать ангелов всегда было прерогативой Дина. У него самого получалось лишь спорить с ангелами и получать от них нагоняи. Кас не перенес его в какой-нибудь захудалый мотель, но оставалась надежда, что он выполнил хотя бы первую часть его просьбы. Ведь приведи он сюда Дина, брат сейчас бы сидел здесь, у его кровати…
- Спасибо и на том, Кас… - мрачно поблагодарил Сэм.
…
Сара сидела в гостиной перед телевизором, транслирующим бейсбол.
- Посмотрим игру? – спросила она.
- Прости?
Эта фраза Сары была, бесспорно, последней из тех, что он ожидал от неё услышать. Если ему не приснилось, что она зашла в комнату в конце их с Касом разговора, она сейчас должна была говорить нечто совершенно иное. Хотя, откуда бы ему это знать? Типичные реакции человека на события, происходящие с ним, Сэм в последнее время «изучал» на брате и только на нём. Дин бы сейчас отругал его, за то, что он встал с кровати. Дин бы острил, подкалывал, шутил, а в его глазах бы плясали страх и сочувствие. Взгляд Сары был спокоен.
- Я подслушала вашу беседу с ангелом, прости… - Сара развеяла последние его сомнения. – Вышло это не нарочно, так что… Я, возможно, заслуживаю снисхождения…
- И где Кас?
Похоже, всё происходящее вокруг было лишь сном. Чем еще можно было объяснить спокойствие Сары, её размышления о беседе с ангелом (а ведь она вчера видела представителя крылатой гвардии впервые!), а также её странное предложение посмотреть бейсбол?
- Кастиэль ушел, - просто ответила Сара. – И больше не придет, пока я не позову.
- Что?
- Ты собирался решить всё за меня, а я решила за тебя. Мы – квиты, не находишь? – поймав пораженный взгляд Сэма, она продолжила. – Отвезти тебя в мотель я смогу и сама. Если, конечно, ты не уймешь свои комплексы и не сядешь со мной смотреть игру.
Сэм вздохнул.
- Уйму…
- Вот и славно. Потому что, честно говоря, я – не фанат бейсбола… И смотреть его в одиночестве было бы совсем печально, - глаза Сары улыбались.
Сэм сел рядом с ней. Спокойные серые глаза девушки смотрели не на него – на экран, в них не было и тени жалости, которой он ожидал и которой так боялся.
- Здорово… - тихо шепнули мысли, и он согласился с ними. – Здорово.
- А, по-моему, игра так себе. Хотя я не специалист. – Сара улыбалась: лукаво и с вызовом. – Чувствую, что телевизор – вполне себе равноценная замена мотелю и одиночеству… Всё еще думаешь остаться?
Сэм улыбнулся в ответ. Кас был прав. Сара была права. А он, Сэм Винчестер, ошибался.
- Думаю остаться. Кажется, мне сейчас жизненно необходимо обрести какое-нибудь очень счастливое воспоминание.
- Это легко устроить. Я могу показать тебе мои старые картины. Ты будешь смеяться, уверена…
…
В этот вечер слабость напала на него еще раньше, чем обычно. Все прошлые дни он всё же получал несколько утренних часов, дающих возможность заняться делами. Но сейчас с момента пробуждения прошло едва ли полтора часа, а он уже чувствовал, как такое привычное и ненавистное головокружение вновь опутывает его силками, забивая уши ватой, пропуская сквозь калейдоскоп всё то, на что падал взгляд.
Сэм закрыл глаза – так было легче – и почувствовал, что Сара, аккуратно и осторожно, будто опасаясь, что он может её прогнать, положила голову ему на плечо. Как она вообще могла думать, что он может её оттолкнуть? Всё, что происходило сейчас, было лучшим в его жизни за последний год. Или два. Или за чертову уйму лет.
- Я тоже закрыла глаза, - чуть по-детски сообщила Сара. – У нас есть несколько часов, так? Тратить их будем с пользой…
- Это как? – Сэму становилось интересно. На самом деле интересно.
- Как у тебя с воображением?
Сэм рассмеялся. Поразительно, но оказалось, что на смертном одре можно смеяться не только для того, чтобы твой враг не получил удовлетворения от победы над тобой. Не только, чтобы подбодрить брата - так поразительно часто делал Дин. Смеяться можно было от души. Просто потому, что весело.
- Сара, я, на минуточку, охотник… С воображением у меня традиционно и профессионально великолепно…
- Вот это фраза! – хмыкнула она. – Тогда, поехали… Тебе тридцать…
- Мне… – попытался запротестовать Сэм.
- О, да, хвастун-фантазер! Зануда ты, а не фантазер! – Сара тихо смеялась. – Тебе тридцать и не годом меньше. Ты вернулся с охоты. Тебе немного досталось, поэтому ты так плохо себя чувствуешь. И мы сидим на диване и греемся у камина…
- А камин-то не горит, - поддразнил её Сэм. Головокружение уходило, но глаза он не открывал.
- Горит, конечно. – Сара нашла его руку и взяла в свою, направляя к несуществующему камину. – Чувствуешь? Тепло?
Руке и впрямь было тепло. То ли от горячих пальцев Сары, то ли от камина, который совершенно точно горел всего в паре метров от них, треща сухими поленьями.
- И я распекаю тебя за то, что ты был неосторожен…
- Ты умеешь «пилить»?
- Как и все глубоко замужние дамы, - тоном лектора, разговаривающего с нерадивым студентом, пояснила Сара.
- Ах, так мы женаты? – серьезно спросил Сэм.
- А ты как думал?! Да, у нас была тихая свадьба, и все твои друзья-охотники, немытые и нечесаные, как им и полагается, были тому свидетелями… Пожалуй, самыми приличными гостями на свадьбе были мой отец и твой ангел. Без плаща.
- А где же плащ?
- Он сдал его в химчистку…
…
Пульт телевизора в который раз щелкнул, переключая канал наугад.
- Нам с тобой по семьдесят, - усмехнулась Сара.
По телевизору шло какое-то шоу, из тех, что Сэм едва ли стал бы смотреть и в девяносто, но Сара удовлетворенно кивнула, защекотав волосами его щеку.
- Самое лучшее шоу для людей в возрасте. Доброе и тихое.
- Тихое – это плохо… Где там мой слуховой аппарат?.. – озадаченно нахмурился Сэм.
- О… - Сара на секунду замолчала, и Сэм даже с закрытыми глазами чувствовал, что она сдерживается, чтобы не рассмеяться. – Я видела, как с ним вчера играли внуки…
- Внуки?
- Так обычно и бывает… После детей…
…
Они говорили долго. И целая жизнь уместилась в какие-то шесть часов, как стопка фотографий в небольшую коробку от печенья. Его охота, которая до странного логично вписалась в их с Сарой действительность. Их дети – Джон и Диана. Сара долго противилась имени «Джон», кажется, считая его излишне простым, но все же, в итоге, сдалась на милость победителя. Детей в их семьи называл он. Ей было обещано, что она назовёт внуков. Если разрешат дети…
Долгие годы жизни, уместившиеся в один разговор… И шоу для пожилых на десерт…
- А что дальше, Сара?
- А потом ты уйдешь, - тихо ответила девушка.
- Тебе будет больно. – Сэм не спрашивал, утверждал.
- Да. Всем бывает больно. Но лучше иметь и потерять, чем не иметь… и лучше любить, чем…
- Я тебя люблю, - уверенно сказал Сэм, поражаясь сам себе. Этих слов он никому не говорил много лет.
- Так быстро влюбился? - усмехнулась Сара.
- Быстро? Да мы прожили с тобой добрые полсотни лет!.. – Сэм чувствовал, что его клонит в сон.
- Давай заснем на диване? – предложила вдруг Сара. Она легко читала его мысли и желания. Так, будто бы и вправду прожила с ним долгие годы. – Вот так, сидя… Перед телевизором… Как и полагается старушке и старику…
Сэм не ответил ей. Сон, а, быть может, и предсмертное полузабытье, уносили его куда-то очень далеко… Мешали перед глазами образы его прошлой жизни, и жизни, придуманной для него Сарой… Лица, события… Школьная доска… «Покажи на карте Мыс Доброй надежды»… Теперь Сэм знал, где находится этот мыс. В Нью-Йорке. На одной из благопристойных улиц дорогого квартала. В доме Сары Блэйк. Его собственный Мыс Доброй надежды, к которому он причалил. Не поздно и не рано. Вовремя.
***
Сара проснулась резко. Так, как будто и не спала всего пару секунд назад. Сэма рядом с ней не было. Она не удивилась, нет. Она всё понимала. Слишком хорошо понимала. И все же вскочила с дивана, позвала. Пустой дом откликнулся тишиной. Наверное, так всё и должно было произойти. Наверное, ангел Кастиэль просто избавил её от тех хлопот, что неизбежно следуют за смертью члена семьи… Она была калифом на час, женой на один вечер… Сейчас Сэм, наверняка, уже был похоронен самим ангелом. Или развеян по вселенной. Или… Кто знает, как ангелы хоронят своих друзей?
Сара закрыла лицо руками. Теперь она может плакать. И даже кричать. Сэма рядом нет, и не ради кого быть сильной и смешливой.
…Тебе будет больно…
…Всем бывает больно…
- Сара…
Сэм стоял в дверях. Он выглядел намного лучше, чем прошлым вечером. И чем позапрошлым. И даже, пожалуй, чем тогда, при первой их встрече, на аукционе. Он казался отдохнувшим и помолодевшим. А ведь она даже не просила чуда. Не молила о нём. Чудо, как ему и положено, пришло само.
- Ты… уходил?
Сэм улыбнулся.
- Говорил с Касом. Звонил брату. И они оба скоро будут здесь, уж прости…
- Приготовлю семейный завтрак…- чуть растеряно отозвалась Сара.
Она и сама не понимала, что сейчас «прощупывает почву». Умирая, Сэм мог хотеть прожить ту жизнь, что она ему «нарисовала». (Её лучшая картина, не иначе!) Но чего хотел Сэм, получивший назад свою жизнь и здоровье? Да и как это вообще могло произойти?
- Всё закончилось? – тихо спросила она. – Больше ничего… не грозит…
Сэм кивнул.
- Чувствую себя Дамблдором… - странно начал он, неловко и будто бы виновато улыбаясь. – Но если верить Касу, то душу восстановила любовь… «Самое могущественное волшебство»… Слишком как-то на сказку похоже, да?
Сара закрыла глаза. Ей показалось, что над её головой взлетают в небо бесчисленные стаи птиц. А сама она стоит над океаном на огромном каменном выступе. Она никогда не бывала в этих местах, хотя этот клочок почвы – она могла поклясться в этом – существовал на самом деле… И если бы она смогла нарисовать всё то, что видела сейчас, то Сэм наверняка узнал бы в этом скалистом треугольнике, обращенном в океан, тот самый мыс. Мыс Доброй Надежды.
the end
по-моему, даже the happy end
по-моему, даже the happy end